енот• 03.02.2009 02:03
И хуй ты а не енот
Февраль 2009 Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
СП,
а что это тебе вша под хвост попала? Смешно - смейся.
(сейчас штампами кидаться начнёт)
енот• 03.02.2009 01:53
СП
Да пашел ты, на Алика бочку катить будешь.
Он во как по английски шпарит, от такого крышу не хуже чем от кеки сносит.
Firstonx,
родной, еще и не таким задристывают сеть. Я этим не занимаюсь. Ибо - аморально это. Это уже сетелитература получается. А это - стыдно.
И не считай других дурней себя. Со стороны смешно.
енот• 03.02.2009 01:49
Фест
Тебе толпа нужна или настоящие ценители?
Ты ток подрихтуй текстуру еще мальца, чтоб с "пизда поглощает хуи" резонансно звучало.
енот,
а-а, какой- нибудь ЖЖ или сайт для избранных на 5 посетителей в день - мелковато.
Firstonx,
если ты не понял юмора в моем посте - это твои сложности. Но я этим сеть загаживать все равно не буду. Ибо!
СП,
если ты не понял смысла и юмора - твои проблемы, а не мои, я-то этот прикол где-нибудь запостю, найдётся в сети местечко.
Firstonx,
нет, надо требовать от Вернера открыть новую рубрику - "Долбоебизмы". И постить туда прямой наводкой.
Если хочешь, чтобы тебя понимали правильно, изъясняйся четко, излагай свои мысли ясным понятным языком, не допускающим ошибочного толкования. А то получается классическое "казнить нельзя помиловать".
В 1-ую редакцию вкрались ошибки, издание 2-ое, дополненное.
Касаемо понимания всяческих непонятных фраз, то к этому вопросу нужно подходить с большой долей настороженности, дабы не попасть впросак: существует опасность понять непонятное так, как оно не было задумано, и в результате - это останется понятным непонятым или ложнопонятным, или не понять непонятное так, что оно останется псевдонепонятным или понятным наоборот; а с понятными фразами - ещё трудней: понятные неправильно - они становятся ложнопонятными, но при этом переходят в разряд - по сути непонятных, но понятые правильно - они, тем не менее, являются не понятыми, потому что, вероятнее всего, автор в них вкладывал абсолютно другой смысл, или наоборот, что гораздо сложнее, не вкладывал никакого смысла, но смысл - неотъемлемая часть слов, а поэтому - самое понятное эквивалентно самому непонятному.
Firstonx,
а! Юра, не давайся, неча за этим Дагласом по галактикам рассекать. Он там Латвию искал, а ты и так знаешь, где она. Ибо Латвия и есть лучшее место в галактике. Ура.
Касаемо понимания всяческих непонятных фраз, то к этому вопросу нужно подходить с большой долей настороженности, дабы не попасть впросак: существует опасность понять непонятное так, как оно не было задумано, и в результате - это останется понятным непонятым или ложнопонятным, или не понять непонятное так, что оно останется ложнонепонятным;
а с понятными фразами - ещё трудней: понятные неправильно - они становятся псевдопонятными, а если их принять за непонятные, то - ложнонепонятными, а тогда - смотри выше.
Firstonx,
ты не прав. Справка честно показал место, куда будет складывать про нас компромат. Радуйся, что там про тебя еще записей нету.
Открыватель журналов, бумажка палёная, даже топика ни одного не сделал, а раскудахтался, как курочка Ряба,
СП,
скажи своему чернявому - пусть везёт.
плавали знаем,
не пужай, у нас уже цыган хватает и ничего страшного.
Firstonx,
так об чем и речь! Обезьяма велел Гуантанамо закрыть. Его и Буш хотел закрыть, но там есть человел 100-150 отморозков, которых ни одна страна принимать не хочет. Так что, заплатят, с приданным будут мужички :)))
енот,
ну, если не брезгливый - отгрызай, ибо нифига он не ошибся. Это была его мстя нам за что-то. Страшная.
Юра,
зря ты так. Там такие мужики сидят - на них не положишь, они сами на кого хош клали. И зря ты так с пренебрежением о них. Наоборот, пущай их в вашем городе посодют, и вы всем городом на их пайки жить будете, и кризис вам будет не страшен.
енот• 02.02.2009 23:35
Не, не зря Фесту консультантские платят. Я этому Аркаше Северному хуй по самые яйца отгрызть собирался. Ладно, пусть живет но больше не промахивается.
СП,
не слышал, но ложил и клал на всех бывших заключенных лагеря Гуантанамо.
енот,
мозгоёбство.
"Латвия в настоящее время анализирует возможность принять на своей территории бывших заключенных лагеря Гуантанамо"
Юра, что, вопрос изучал?
Фря,
зверушку достают за шкварник два толстых специально обученных мужика. http://www.groundhog.org/video/
Дрессированная она у них :)))
Nord• 02.02.2009 23:07
Я говорю об их непристойности in historicis. Немецкие историки не только утратили широкий взгляд на ход, на ценности культуры, но все они являются шутами политики (или церкви): они даже подвергают остракизму этот широкий взгляд.
Надо прежде всего быть "немцем", "расой", тогда уже можно принимать решения о
всех ценностях и не-ценностях in historicis - устанавливать их... "Немецкое"
есть аргумент, "Deutschland, Deutschland uber alles" есть принцип, германцы
суть "нравственный миропорядок" в истории; по отношению к imperium Romanum -
носители свободы, по отношению к восемнадцатому столетию - реставраторы
морали, "категорического императива"... Существует имперская немецкая
историография, я боюсь, что существует даже антисемитская, - существует
придворная историография, и господину фон Трейчке не стыдно... Недавно, в
качестве "истины", обошло все немецкие газеты идиотское мнение in
historicis, тезис, к счастью, усопшего эстетического шваба Фишера, с которым
должен-де согласиться всякий немец: "Ренессанс и Реформация вместе образуют
одно целое - эстетическое возрождение и нравственное возрождение". - При
таких тезисах моё терпение приходит к концу, и я испытываю желание, я
чувствую это даже как обязанность - сказать наконец немцам, что у них уже
лежит на совести. Все великие преступления против культуры за четыре
столетия лежат у них на совести!.. И всегда по одной причине: из-за их
глубокой трусости перед реальностью, которая есть также трусость перед
истиной, из-за их, ставшей у них инстинктом, неправдивости, из-за их
"идеализма"... Немцы лишили Европу жатвы, смысла последней великой эпохи,
эпохи Ренессанса, в тот момент, когда высший порядок ценностей, когда
аристократические, жизнеутверждающие и обеспечивающие будущее ценности
достигли победы в самой резиденции противоположных ценностей, ценностей
упадка, - и вплоть до инстинктов тех, кто там находился! Лютер, этот роковой
монах, восстановил церковь и, что в тысячу раз хуже, христианство в тот
момент, когда оно было побеждено... Христианство, это ставшее религией
отрицание воли к жизни... Лютер, невозможный монах, который по причине своей
"невозможности" напал на церковь и - следовательно! - восстановил её... У
католиков было бы основание устраивать празднества в честь Лютера, сочинять
театральные представления в честь Лютера... Лютер - и "нравственное
возрождение"! К чёрту всю психологию! - Без сомнения, немцы-идеалисты. -
Дважды, когда с огромным мужеством и самопреодолением был достигнут
правдивый, недвусмысленный, совершенно научный способ мышления, немцы сумели
найти окольные пути к старому "идеалу", к примирению между истиной и
"идеалом", в сущности к формулам на право отклонения от науки, на право лжи.
Лейбниц и Кант - это два величайших тормоза интеллектуальной правдивости
Европы! - Наконец, когда на мосту между двумя столетиями decadence явилась
force majeure гения и воли, достаточно сильная, чтобы создать из Европы
единство, политическое и экономическое единство, в целях управления землёй,
немцы с их "войнами за свободу" лишили Европу смысла, чудесного смысла в
существовании Наполеона, - оттого-то всё, что пришло после, что существует
теперь, - лежит у них на совести: эта самая враждебная культуре болезнь и
безумие, какие только возможны, - национализм, эта nevrose nationale,
которой больна Европа, это увековечение маленьких государств Европы,
маленькой политики: они лишили самое Европу её смысла, её разума - они
завели её в тупик. - Знает ли кто-нибудь, кроме меня, путь из этого
тупика?.. Задача достаточно великая - снова связать народы?..
3
И в конце концов, почему бы не предоставить слова моему подозрению?
Немцы и в моём случае опять испробуют всё, чтобы из чудовищной судьбы родить
мышь. Они до сих пор компрометировали себя во мне, я сомневаюсь, что в
будущем им удастся это лучшим образом. - Ах, как хочется мне быть здесь
плохим пророком!.. Моими естественными читателями и слушателями уже и теперь
являются русские, скандинавы и французы, - будет ли их постоянно всё больше?
- Немцы вписали в историю познания только двусмысленные имена, они всегда
производили только "бессознательных" фальшивомонетчиков (Фихте, Шеллингу,
Шопенгауэру, Гегелю, Шлейермахеру приличествует это имя в той же мере, что и
Канту и Лейбницу; все они только шлейермахеры): они никогда не дождутся
чести, чтобы первый правдивый ум в истории мысли, ум, в котором истина
произносит свой суд над подделкой монет в течение четырёх тысячелетий, был
отождествлён с немецким духом. "Немецкий дух" - это мой дурной воздух: я с
трудом дышу в этой, ставшей инстинктом, нечистоплотности in psychologicis,
которую выдаёт каждое слово, каждая мина немца. Они не прошли вовсе через
семнадцатый век сурового самоиспытания, как французы, - какой-нибудь
Ларошфуко, какой-нибудь Декарт во сто раз превосходят правдивостью любого
немца, - у них до сих пор не было ни одного психолога. Но психология есть
почти масштаб для чистоплотности или нечистоплотности расы... И если нет
чистоплотности, как может быть глубина? У немца, как у женщины, не добраться
до основания, он лишён его: вот и всё. Но при этом нельзя быть даже плоским.
- То, что в Германии называется "глубоким", есть именно этот инстинкт
нечистоплотности в отношении себя, о котором я и говорю: нет никакого
желания разобраться в себе. Не могу ли я предложить слово "немецкий" как
международную монету для обозначения этой психологической испорченности? - В
настоящий момент, например, немецкий кайзер называет своим "христианским
долгом" освобождение рабов в Африке: среди нас, других европейцев, это
называлось бы просто "немецким" долгом... Создали ли немцы хоть одну книгу,
в которой была бы глубина? У них нет даже понятия о том, что глубоко в
книге. Я познакомился с учёными, которые считали Канта глубоким; при
прусском дворе, я боюсь, считают глубоким господина фон Трейчке. А когда я
при случае хвалю Стендаля, как глубокого психолога, случается, что немецкий
университетский профессор просит назвать это имя по слогам...
4
И почему бы мне не идти до конца? Я люблю убирать со стола. Слыть
человеком, презирающим немцев par excellence, принадлежит даже к моей
гордости. Своё недоверие к немецкому характеру я выразил уже двадцати шести
лет (Третье Несвоевременное) - немцы для меня невозможны. Когда я измышляю
себе род человека, противоречащего всем моим инстинктам, из этого всегда
выходит немец. Первое, в чём я "испытываю утробу" человека, - вопрос: есть
ли у него в теле чувство дистанции, видит ли он всюду ранг, степень, порядок
между человеком и человеком, умеет ли он различать: этим отличается
gentilhomme; во всяком ином случае он безнадёжно принадлежит к
великодушному, ах! добродушному понятию canaille. Но немцы и есть canaille -
ах! они так добродушны... Общение с немцами унижает: немец становится на
равную ногу... За исключением моих отношений с некоторыми художниками,
прежде всего с Рихардом Вагнером, я не переживал с немцами ни одного
хорошего часа... Если представить себе, что среди немцев явился самый
глубокий ум всех тысячелетий, то какая-нибудь спасительница Капитолия
вообразила бы себе, что и её непрекрасная душа по крайней мере также
принимается в расчёт... Я не выношу этой расы, среди которой находишься
всегда в дурном обществе, у которой нет пальцев для nuances - горе мне! я
есть nuance, - у которой нет esprit в ногах и которая даже не умеет
ходить... У немцев в конце концов вовсе нет ступней, у них только ноги... У
немцев отсутствует всякое понятие о том, как они пошлы, но это есть
суперлатив пошлости - они не стыдятся даже быть только немцами... Они
говорят обо всём, они считают самих себя решающей инстанцией, я боюсь, что
даже обо мне они уже приняли решение... Вся моя жизнь есть доказательство de
rigueur для этих положений. Напрасно я ищу хотя бы одного признака такта,
delicatesse в отношении меня. Евреи давали их мне, немцы - никогда. Моя
природа хочет, чтобы я в отношении каждого был мягок и доброжелателен, - у
меня есть право на то, чтобы не делать различий, - это не мешает, однако,
чтобы у меня были открыты глаза. Я не делаю исключений ни для кого, меньше
всего для своих друзей, - я надеюсь в конце концов, что это не нанесло
никакого ущерба моей гуманности в отношении их. Есть пять-шесть вещей, из
которых я всегда делал себе вопрос чести. - Несмотря на это, остаётся
верным, что каждое из писем, полученных мною в течение лет, я ощущаю как
цинизм: в доброжелательстве ко мне больше цинизма, чем в какой-нибудь
ненависти... Я говорю в лицо каждому из моих друзей, что он никогда не
утруждал себя изучением хотя бы одного из моих сочинений: я узнаю по
мельчайшим чертам, что они даже не знают, что там написано. Что касается
особенно моего Заратустры, то кто из моих друзей увидел бы в нём больше, чем
недозволенную, к счастью, совершенно безразличную самонадеянность?.. Десять
лет: и никто в Германии не сделал себе долга совести из того, чтобы защитить
моё имя от абсурдного умолчания, под которым оно было погребено; лишь
иностранец, датчанин, впервые обнаружил достаточную тонкость инстинкта и
смелости и возмутился против моих мнимых друзей... В каком немецком
университете были бы возможны нынче лекции о моей философии, которые читал в
Копенгагене последней весной и этим ещё раз доказанный психолог д-р Георг
Брандес? - Я сам никогда не страдал из-за всего этого; необходимое не
оскорбляет меня; amor fati есть моя самая внутренняя природа. Но это не
исключает того, что я люблю иронию, даже всемирно-историческую иронию. И вот
же, почти за два года до разрушительного удара молнией Переоценки, которая
повергнет землю в конвульсии, я послал в мир "Казус Вагнер": пусть же немцы
ещё раз бессмертно ошибутся во мне и увековечат себя! для этого как раз есть
ещё время! - Достигнуто ли это? - Восхитительно, господа германцы!
Поздравляю вас...
ПОЧЕМУ ЯВЛЯЮСЬ Я РОКОМ
Я знаю свой жребий. Когда-нибудь с моим именем будет связываться
воспоминание о чём-то чудовищном - о кризисе, какого никогда не было на
земле, о самой глубокой коллизии совести, о решении, предпринятом против
всего, во что до сих пор верили, чего требовали, что считали священным. Я не
человек, я динамит. - И при всём том во мне нет ничего общего с основателем
религии - всякая религия есть дело черни, я вынужден мыть руки после каждого
соприкосновения с религиозными людьми... Я не хочу "верующих", я полагаю, я
слишком злобен, чтобы верить в самого себя, я никогда не говорю к массам...
Я ужасно боюсь, чтобы меня не объявили когда-нибудь святым; вы угадаете,
почему я наперёд выпускаю эту книгу: она должна помешать, чтобы в отношении
меня не было допущено насилия... Я не хочу быть святым, скорее шутом...
Может быть, я и есмь шут... И не смотря на это или, скорее, несмотря на это
- ибо до сих пор не было ничего более лживого, чем святые, - устами моими
глаголет истина. - Но моя истина ужасна: ибо до сих пор ложь называлась
истиной. - Переоценка всех ценностей - это моя формула для акта наивысшего
самосознания человечества, который стал во мне плотью и гением. Мой жребий
хочет, чтобы я был первым приличным человеком, чтобы я сознавал себя в
противоречии с ложью тысячелетий... Я первый открыл истину через то, что я
первый ощутил - вынюхал - ложь как ложь... Мой гений в моих ноздрях... Я
противоречу, как никогда никто не противоречил, и, несмотря на это, я
противоположность отрицающего духа. Я благостный вестник, какого никогда не
было, я знаю задачи такой высоты, для которой до сих пор недоставало
понятий; впервые с меня опять существуют надежды. При всём том я по
необходимости человек рока. Ибо когда истина вступит в борьбу с ложью
тысячелетий, у нас будут сотрясения, судороги землетрясения, перемещение гор
и долин, какие никогда не снились. Понятие политики совершенно растворится в
духовной войне, все формы власти старого общества взлетят в воздух - они
покоятся все на лжи: будут войны, каких ещё никогда не было на земле. Только
с меня начинается на земле большая политика. -
2
Вы хотите формулы для такой судьбы, которая становится человеком? - Она
проставлена в моём Заратустре.
- и кто должен быть творцом в добре и зле, поистине, тот должен быть
сперва разрушителем, разбивающим ценности.
Так принадлежит высшее зло к высшему благу, а это благо есть
творческое.
Я гораздо более ужасный человек, чем кто-либо из существовавших до сих
пор; это не исключает того, что я буду самым благодетельным. Я знаю радость
уничтожения в степени, соразмерной моей силе уничтожения - в том и другом я
повинуюсь своей дионисической натуре, которая не умеет отделять отрицания от
утверждения. Я первый имморалист: поэтому я истребитель par excellence. -
3
Меня не спрашивали, меня должны были бы спросить, что собственно
означает в моих устах, устах первого имморалиста, имя Заратустры: ибо то,
что составляет чудовищную единственность этого перса в истории, является
прямой противоположностью мне. Заратустра первый увидел в борьбе добра и зла
истинное колесо в движении вещей - перенесение морали в метафизику, как
силы, причины, цели в себе, есть его дело. Но этот вопрос был бы в сущности
уже и ответом. Заратустра создал это роковое заблуждение, мораль:
следовательно, он должен быть первым, кто познает его. Не только потому, что
он имеет здесь более долгий и богатый опыт, чем всякий другой мыслитель; вся
история есть не что иное, как экспериментальное опровержение тезиса о
"нравственном миропорядке", - гораздо важнее то, что Заратустра правдивее
всякого другого мыслителя. Его учение, и только оно одно, считает
правдивость высшей добродетелью - это значит, противоположностью трусости
"идеалиста", который обращается в бегство перед реальностью; у Заратустры
больше мужества в теле, чем у всех мыслителей вместе взятых. Говорить правду
и хорошо стрелять из лука - такова персидская добродетель. Понимают ли
меня?.. Самопреодоление морали из правдивости, самопреодоление моралиста в
его противоположность - в меня - это и означает в моих устах имя Заратустры.
4
В сущности в моём слове имморалист заключаются два отрицания. Я
отрицаю, во-первых, тип человека, который до сих пор считался самым высоким,
- добрых, доброжелательных, благодетельных; я отрицаю, во-вторых, тот род
морали, который, как мораль сама по себе, достиг значения и господства, -
мораль decadence, говоря осязательнее, христианскую мораль. Можно на второе
отрицание смотреть как на более решительное отрицание, ибо слишком высокая
оценка доброты и доброжелательства в общем есть для меня уже следствие
decadence, симптом слабости, несовместимый с восходящей и утверждающей
жизнью: в утверждении отрицание и уничтожение суть условия. - Я
останавливаюсь прежде всего на психологии доброго человека. Чтобы оценить,
чего стоит данный тип человека, надо высчитать цену, во что обходится его
сохранение, - надо знать его условия существования. Условие существования
добрых есть ложь: выражаясь иначе, нежелание видеть во что бы то ни стало,
какова в сущности действительность; я хочу сказать, она не такова, чтобы
каждую минуту вызывать доброжелательные инстинкты, ещё менее, чтобы
допускать ежеминутное вмешательство близоруких добродушных рук. Смотреть на
бедствия всякого рода как на возражение, как на нечто, что подлежит
уничтожению, есть niaiserie par excellence, есть вообще истинное несчастье
по своим последствиям, роковая глупость,- почти столь же глупая, как глупа
была бы воля, пожелавшая уничтожить дурную погоду, - из-за сострадания,
например, к бедным людям... В великой экономии целого ужасы реальности (в
аффектах, желаниях, в воле к власти) в неизмеримой степени более необходимы,
чем эта форма маленького счастья, так называемая доброта; надо быть очень
снисходительным, чтобы последней - ибо она обусловлена инстинктом лживости -
уделять вообще место. У меня будет серьёзный повод доказать чрезмерно
зловещие последствия оптимизма, этого исчадия homines optimi, для всей
истории. Заратустра был первый, кто понял, что оптимист есть такой же
decadent, как и пессимист, и, пожалуй, ещё более вредный; он говорит:
"Добрые люди никогда не говорят правды. Обманчивые берега и ложную
безопасность указали вам добрые; во лжи добрых были вы рождены и окутаны ею.
Добрые всё извратили и исказили до самого основания". К счастью, мир не
построен на таких инстинктах, чтобы только добродушное, стадное животное
находило в нём своё узкое счастье; требовать, чтобы всякий "добрый человек",
всякое стадное животное было голубоглазо, доброжелательно, "прекраснодушно",
или, как этого желает господин Герберт Спенсер, альтруистично, значило бы
отнять у существования его великий характер, значило бы кастрировать
человечество и низвести его к жалкой китайщине. - И это пытались сделать!..
Именно это называлось моралью... В этом смысле именует Заратустра добрых то
"последними людьми", то "началом конца"; прежде всего он понимает их как
самый вредный род людей, ибо они отстаивают своё существование за счёт
истины, равно как и за счёт будущего.
Ибо добрые - не могут созидать: они всегда начало конца -
- они распинают того, кто пишет новые ценности на новых скрижалях, они
приносят себе в жертву будущее - они распинают всё человеческое будущее!
Добрые - были всегда началом конца...
И какой бы вред ни нанесли клеветники на мир, - вред добрых самый
вредный вред.
5
Заратустра, первый психолог добрых, есть - следовательно - друг злых.
Когда упадочный род людей восходит на ступень наивысшего рода, то это может
произойти только за счёт противоположного им рода, рода сильных и уверенных
в жизни людей. Когда стадное животное сияет в блеске самой чистой
добродетели, тогда исключительный человек должен быть оценкою низведён на
ступень злого. Когда лживость во что бы то ни стало овладевает для своей
оптики словом "истина", тогда всё действительно правдивое должно носить
самые дурные имена. Заратустра не оставляет здесь никаких сомнений; он
говорит: познание добрых, "лучших" было именно тем, что внушило ему ужас
перед человеком; из этого отвращения выросли у него крылья, чтобы "улететь в
далёкое будущее", - он не скрывает, что его тип человека есть сравнительно
сверхчеловеческий тип, сверхчеловечен он именно в отношении добрых, добрые и
праведные назвали бы его сверхчеловека дьяволом...
Вы, высшие люди, каких встречал мой взор! в том сомнение моё в вас и
тайный смех мой: я угадываю, вы бы назвали моего сверхчеловека - дьяволом!
Так чужда ваша душа всего великого, что вам сверхчеловек был бы страшен
в своей доброте...
Из этого места, а не из какого другого следует исходить, чтобы понять,
чего хочет Заратустра: тот род людей, который он конципирует, конципирует
реальность, как она есть: он достаточно силён для этого - он не отчуждён, не
отдалён от неё, он и есть сама реальность, он носит в себе всё, что есть в
ней страшного и загадочного, только при этом условии в человеке может быть
величие...
6
- Но ещё и в другом смысле я избрал для себя слово имморалист, как мой
отличительный знак, как мой почётный знак; я горд тем, что у меня есть это
слово, выделяющее меня из всего человечества. Никто ещё не чувствовал
христианскую мораль ниже себя; для этого нужна была высота, взгляд в даль,
до сих пор ещё совершенно неслыханная психологическая глубина и бездонная
пропасть. Христианская мораль была до сих пор Цирцеей всех мыслителей - они
были у неё в услужении. - Кто до меня спускался в пещеры, откуда несётся
кверху ядовитое дыхание от этого рода идеала - клеветы на мир? Кто хотя бы
только осмеливался предчувствовать, что это пещеры? Кто вообще до меня был
среди философов психологом, а не его противоположностью, "мошенником более
высокого порядка", "идеалистом"? До меня ещё не было никакой психологии. -
Здесь быть первым может оказаться проклятием, во всяком случае это рок: ибо
и презираешь, как первый... Отвращение к человеку есть моя опасность...
7
Поняли ли меня? - Что меня отделяет, что отстраняет меня от всего
остального человечества, так это то, что я открыл сущность христианской
морали. Поэтому я нуждался в слове, которое имело бы значение вызова всем.
Что здесь не раскрыли глаз раньше, я считаю это величайшей
нечистоплотностью, какая только имеется у человечества на совести,
самообманом, обращённым в инстинкт, принципиальной волей не видеть ничего
происходящего, никакой причинности, никакой действительности, фабрикацией
фальшивых монет in psychologicis, доведённой до преступления. Слепота перед
христианством есть преступление par excellence - преступление против
жизни... Тысячелетия, народы, первые и последние, философы и старые бабы -
за исключением пяти-шести моментов истории и меня, как седьмого, - все стоят
друг друга в этом отношении. Христианин был до сих пор "моральным
существом", curiosum вне сравнения, а как "моральное существо" был более
абсурдным, более лживым, более тщеславным, более легкомысленным и более
вредным самому себе, чем это могло бы присниться даже величайшему из
презирающих человечество. Христианская мораль - самая злостная форма воли ко
лжи, истинная Цирцея человечества: то, что его испортило. Не заблуждение как
заблуждение возмущает меня в этом зрелище, - не тысячелетнее отсутствие
"доброй воли", дисциплины, приличия, мужества в духовном отношении, которое
обнаруживается в его победе: меня возмущает отсутствие естественности, тот
совершенно невероятный факт, что сама противоестественность получила, как
мораль, самые высокие почести, осталась висеть над человечеством как закон,
как категорический императив!.. В такой мере ошибаться, не как отдельный
человек, не как народ, но как человечество!.. Учили презирать самопервейшие
инстинкты жизни; выдумали "душу", "дух", чтобы посрамить тело; в условии
жизни, в половой любви, учили переживать нечто нечистое; в глубочайшей
необходимости для развития, в суровом эгоизме ( - уже одно это слово было
хулою! - ), искали злого начала; и напротив, в типичном признаке упадка, в
сопротивлении инстинкту, в "бескорыстии", в утрате равновесия, в
"обезличивании" и "любви к ближнему" ( - одержимости ближним!) видели
высочайшую ценность, что говорю я! - ценность как таковую!.. Как! значит,
само человечество в decadence? и было ли оно в нём всегда? - Что твёрдо
установлено, так это только то, что его учили лишь ценностям декаданса, как
высшим ценностям. Мораль самоотречения есть мораль упадка par excellence,
факт "я погибаю" перемещён здесь в императив: "вы все должны погибнуть" - и
не только в императив!.. Эта единственная мораль, которой до сих пор учили,
мораль самоотречения, изобличает волю к концу, она отрицает жизнь в
глубочайших основаниях. - Здесь остаётся открытой возможность, что не
человечество в упадке, а только паразитический класс людей, священников,
которые благодаря морали долгались до звания определителей его ценностей,
которые угадали в христианской морали своё средство к власти... И на самом
деле, моё мнение таково: учителя, вожди человечества, все теологи были
вместе с тем и decadents: отсюда переоценка всех ценностей в нечто
враждебное жизни, отсюда мораль... Определение морали: мораль - это
идиосинкразия decadents, с задней мыслью отомстить жизни - и с успехом. Я
придаю ценность этому определению. -
8
Поняли ли меня? - Я не сказал здесь ни одного слова, которого я не
сказал бы уже пятью годами раньше устами Заратустры. - Открытие христианской
морали есть событие, которому нет равного, действительная катастрофа. Кто её
разъясняет, тот force majeure, рок, - он разбивает историю человечества на
две части. Живут до него, живут после него... Молния истины поразила здесь
именно то, что до сих пор стояло выше всего; кто понимает, что здесь
уничтожено, пусть посмотрит, есть ли у него вообще ещё что-нибудь в руках.
Всё, что до сих пор называлось "истиной", признано самой вредной, самой
коварной, самой подземной формой лжи; святой предлог "улучшить" человечество
признан хитростью, рассчитанной на то, чтобы высосать самое жизнь, сделать
её малокровной. Мораль как вампиризм... Кто открыл мораль, открыл тем самым
негодность всех ценностей, в которые верят или верили; он уже не видит
ничего достойного почитания в наиболее почитаемых, даже объявленных святыми
типах человека, он видит в них самый роковой вид уродов, ибо они
очаровывали... Понятие "Бог" выдумано как противоположность понятию жизни -
в нём всё вредное, отравляющее, клеветническое, вся смертельная вражда к
жизни сведены в ужасающее единство! Понятие "по ту сторону", "истинный мир"
выдуманы, чтобы обесценить единственный мир, который существует, чтобы не
оставить никакой цели, никакого разума, никакой задачи для нашей земной
реальности? Понятия "душа", "дух", в конце концов даже "бессмертная душа"
выдуманы, чтобы презирать тело, чтобы сделать его больным - "святым", чтобы
всему, что в жизни заслуживает серьёзного отношения, вопросам питания,
жилища, духовной диеты, ухода за больными, чистоплотности, климата,
противопоставить ужасное легкомыслие! Вместо здоровья "спасение души" -
другими словами, folie circulaire, начиная с судорог покаяния до истерии
искупления! Понятие "греха" выдумано вместе с принадлежащим сюда орудием
пытки, понятием "свободной воли", чтобы спутать инстинкт, чтобы недоверие к
инстинктам сделать второю натурой! В понятии человека "бескорыстного",
"самоотрекающегося" истинный признак decadence, податливость всему вредному,
неумение найти свою пользу, саморазрушение обращены вообще в признак
ценности, в "долг", "святость", "божественность" в человеке! Наконец - и это
самое ужасное - в понятие доброго человека включено всё слабое, больное,
неудачное, страдающее из-за самого себя, всё, что должно погибнуть, -
нарушен закон отбора, сделан идеал из противоречия человеку гордому и
удачному, утверждающему, уверенному в будущем и обеспечивающему это будущее
- он называется отныне злым... И всему этому верили как морали! - Ecrasez
l'infame! -
- Поняли ли меня? - Дионис против Распятого...
КОНЕЦ
О, телевизор только что сказал, что в Америке сегодня празднуют День сурка. Так, я не видела: он вылезал или как? - мне зима уже надоела.