Профиль пользователя: Ракетчик

Помните, в свое время, лет пять-шесть назад было немеряно этих,
«Здрасссте, я из канадской оптовой компании! » Внешность их у меня
почему-то частенько ассоциировалась с парижскими клошарами - одет как
чмо, но всегда присутствует галстук. Униформа такая, что-ли? Но суть не
в этом.
Заезжаю как-то на автосервис. А там очередной
«унассегоднярекламнаяакция» разводит двух братков на приобретение
«замечательной щетки для мытья машины». Щетка очень напоминает зубную,
только ручка у нее деревянная и размером с бейсбольную биту, а вместо
щетины бахрома из веревочек, типа ветошь. Все это окрашено в
«радикальный черный цвет».
Братки, один на черной «бэхе», другой на серебристом «мерине», не долго
сопротивлялись, приобрели по щетке (нафига, спрашивается?) и дальше
перетирают. И бежать бы этому рекламисту быстро и сразу. Но нет! Он же
текстом заряжен! Видно, что мозги ему промыли, - дай Бог. И он долдонит
что-то типа: «А если Вы приобретете еще по одной щетке в подарок
друзьям, я сделаю вам скидку!!! »
Вот вы представьте себе: стоят два здоровых, сытых, деловых пацана, трут
свой неспешный пацанский базар, и нахера им эти щетки? И нахера им эти
скидки? И смотрят они на «Здрасссте, я из канадской оптовой компании! »
как на муху: и надоела, и отмахиваться лень. Но победило хорошее
настроение и дружба между народами и один из пацанов говорит примерно
следующее: «Слышь, брат, я у тебя хоть все твои «зашибись швабры» куплю
без всякой скидки (подтекстом идет: «Токо, бля, отъебись! »), но ты хоть
нам продемонстрируй, как этот аппарат работает. » И кивает в сторону
машин.
А юный коммивояжопер и рад стараться. Он достает из баула щетку,
сдергивает красивую упаковку и как Буриданов осел встает между двумя
машинами. Мизансцена такая. Двор автосервиса. Пацаны стоят под навесом.
Машины рядом, но под открытым небом. А с неба сыплет срань Господня в
виде дождя и мокрого снега. И идеально чистые машины уже покрылись этой
жидкой кашей.
Если бы пацан остановился на черной, как южная ночь, «бэхе», может все
бы и обошлось. Но Бог не фраер, и коммивояжопер с энтузиазмом принялся
за «мерина».
После двух-трех взмахов щеткой она сначала не явно, а потом все сильнее
и сильнее начинает оставлять за собой на серебристой полированной
поверхности черный след. Причем издали создается чудовищное ощущение,
что это краска слазит с машины, обнажая металл. На самом деле,
естественно, «радикальный черный цвет» стал смываться со щетки, как с
усов Кисы Воробъянинова.
Если вы думаете, что хоть один мускул дрогнул на лицах тертых пацанов -
таки вы не правы. Только один медленно по слогам произнес: «За-ши-бись!
» Потом они подошли и с минуту молча давили взглядом неудавшегося
оптовика. Потом один, не отрывая взгляда от виновника, сказал другому:
«Слышь, (Вован, Степан, Бабан, не помню, не важно), прикинь, если бы мы
пацанам таких подарков надарили! »
Дальше не помню подробно, да и не важно. Прибежали ребята с сервиса,
сполоснули «мерина», коммивояжера оттерли незаметно с убедительной
просьбой «уйти быстро» и «больше лучше не надо».
Куда-то подевались в последнее время все эти
«унассегоднярекламнаяакция». И слава Богу. И дай Бог, если никого из них
не пришибли из-за качества того говна, которое их хозяева понасобирали
со всяких СТОКов и других помоек мира.
Аминь.

Году этак в восемьдесят седьмом, как нынче модно говорить - прошлого
века, отправили нас от завода в подшефный колхоз на помощь в уборке
урожая. Поскольку сама эта ситуация достаточно абсурдна, то и жизнь наша
там была полна приколов.
Глухие задворки Костромской области. 300 км от железной и любой другой
нормальной дороги. В межсезонье - только по воздуху или на лошадях. Если
кто-то еще считает, что Земля круглая, - велком в одно из таких мест. И
вы увидите - край. В любом смысле этого слова.
Распределили нас по бригадам, то есть по деревням. Наша компания (две
девочки и четыре мальчика) попала в какие-то Малые Пупырышки. Дворов
десять. Выделили нам брошенную избу, в которой, по рассказам аборигенов,
года три назад хозяин по пьянке изрубил топором жену, а потом тут же
повесился сам. Привезли на тракторе и сбросили с телеги три мешка
картошки, два мешка других овощей, тушу теленка и пол-свиньи. Гуляй,
рванина. Молоко - у бабы Нюры, хлеб - раз в неделю на тракторе. На дворе
- конец сентября. Куковать нам тут - до ноябрьских праздников.
Как мы обустраивали быт - отдельная история. Продюсеры ублюдочного шоу
«Последний герой» перемудрили со своими пальмами, океанами, островами и
прочей трехомудией. Понятно - антураж. Но попробуйте заселить
добровольцами хотя бы на месяц одну из брошенных деревень в средней
полосе России, коих немеряно. Если найдутся добровольцы. Потому что жопу
под солнце - желающих тьма, а вот жопой в снег - на хуй, на хуй. Зато
рейтинг шоу сразу бы скакнул. Потому что половина россиян из года в год
выживает в этом героизме, и хули им ваши пальмы за стеклом.
Ладно. Цель - уборка непросыхающего от дождей льна. Начальство -
непросыхающий от самогонки бригадир. Лен по технологии должен вылежаться
минимум неделю по сухой погоде. А погоды нет. «А и хуй с ним. Весной
сожжем да новый посеем» - сказал бригадир и пристроил нас на скотный
двор ходить за телятами.
Эпизод первый. Телятник. Стойла. Два транспортера для уборки говна.
Один по периметру телятника, другой, наклонный, для доставки этого говна
наружу. Наклонный сломался. Не включается электромотор. Доложили
бригадиру. Тот полез чинить. Видимо - не впервой. Он вылез по
транспортеру наружу и оседлал его верхний край. Там расположен
электродвигатель, в нем то он и принялся ковыряться. Нас (троих)
определил к рубильнику, который расположен внутри у выхода, т. е. метрах
в пятидесяти от транспортера. Естественно, не в пределах прямой
видимости. Обмен информацией осуществляется с помощью крика на пределе
возможности легких, поскольку около двух сотен молодых бычков мычит,
топает и пердит не переставая. Вся информация состоит из двух команд
бригадира. Поковырявшись в моторе, он кричит: «Включай!!! » и кто нибудь
из нас жмет кнопку «ВКЛ». Понаблюдав за неработающим движком и сделав
какие-то выводы, он кричит: «Выключай!!! » и продолжает копаться.
Повторяется это с периодичностью минут в 15. Минут 10 он ковыряется и
минут 5 наблюдает за включенным, но не работающим агрегатом. А мы курим
и трындим. Уже где-то часа полтора. Надоело. Реакция наша на команды
становиться все медленнее. Уже никто не бросается к рубильнику, а
норовит подтолкнуть товарища.
В очередной раз раздается команда «Включай!!! ». Кто-то из нас неспешно
встает с кучи соломы, идет к пакетнику, жмет и так же неспешно
возвращается. И тут неожиданно отлаженная периодичность нарушается
истошным, заглушающим все, переходящим в визг криком: «Выключай!!!
Выключай!!! Бля!!! Нах!!! Выклю…!!! » Потом глухой удар и мертвая, как
нам показалось, тишина. Даже бычки срать перестали. И в этой тишине
металлический лязг работающего наклонного транспортера.
Произошло очевидное. По первости, перед тем как подать команду
«Включай!!! », бригадир отрывал жопу от транспортера и раскорячивался на
основании так, что бы движущиеся части его не касались. Потом плюнул. На
что надеялся? И когда транспортер неожиданно для него пришел в движение,
его штаны вместе с содержимым стало быстренько затягивать под главную
шестерню. Организм принял единственно верное решение - кувырнул сам себя
вниз, с четырехметровой высоты.
Надо отдать нам должное - среагировали мгновенно. Один бросился к
выключателю, другой к транспортеру, а третий побежал на улицу. И увидел
безрадостную картину: из середины озера навозной жижи торчали ноги
бригадира. Он вошел в это озеро как заправский пловец, головой вниз. Да
так и зафиксировался.
В нормальных колхозах под транспортер ставят телегу и по мере наполнения
вывозят на поля. Но то в нормальных. В нашем производительность скота
давно превысила потребности полей. И дерьмо десятилетиями стекало и
копилось в естественной низине. Метров пятьдесят на пятьдесят. Говорят,
что в незапамятные времена в этом болоте бесследно сгинул трактор вместе
с телегой и пьяным трактористом.
Действовать надо было молниеносно. Сколько времени человек может жить в
говне? В ход пошли какие-то доски, куски шифера, веревки, лестница и
все, что попадало под руку. Понабежавшие с окрестных ферм доярки
суетились и активно мешали нам извлекать их пьяного командира. «Ой,
сыночки, да лешой с ним! Вы ж сами утопнете!!! »
Вспоминается все как в рапидной съемке. Бестолково страхуя друг друга мы
зацепили и выдернули страдальца. Живого. Слегка не в себе. В говне все.
С головы до ног. Потом истерично и до слез хохотали, мылись из шланга и
мыли, попутно приводя в себя, бригадира. Обменивались впечатлениями.
Рассказывали понабежавшим неочевидцам. Отбивались от жены бригадира,
которая прибежала в слезах, но увидев ненаглядного живым и почти
здоровым, кричала: «Нахуя вы его вытащили!? Ему в говне заебись, самое
место! »
На следующее утро мы в первый и последний раз увидели нашего бригадира
трезвым. Он пришел к нам чистый, выбритый, в новой рубашке, какой-то
задумчивый. Выкатил нам два литра самогонки. Добил нас уже окончательно
тем, что сам с нами пить отказался.
И не пил после этого еще целые сутки.

Ракетчик

Приходит Саня Кочетков с утра в понедельник на работу. Синяк в пол-лица.
«Ну, рассказывай! » «Дык вот, блин, сходил за хлебом…» Далее история
рассказана с его слов от первого лица. Я только напомню к истории от 25
января, что действие происходит в середине 80-х и работает Саня токарем
на заводе. Итак….
Представляешь, вчера, в воскресенье, посылает меня жена за хлебом с
утра. Иду, мелочью в кармане громыхаю. А выпить хоцца… А нет
денежков-то… И тут смотрю - женина подруга Катька из магазина. «Привет,
Кать! » «Привет, Сань! » «А нет ли у тебя, Кать, трохи денежков, а то
выпить жуть как хоцца! » «А есть! , - говорит Катька, - Только вчера
страховку получила. » Добрая Катька душа. Но дурочка. Поэтому и живет не
с мужем, а с волнистым попугаем. «Ты, - говорит, если будешь брать,
возьми и мне литр. А то завтра гости придут - неудобно их домашней-то
потчевать». А надо сказать, что Катька гонит. Не в смысле «Че ты гонишь!»,
а варит самогонку на продажу. И поскольку менты у нее - первые
клиенты, зелье не балует, никакого дихлофоса, стирального порошка и
соды. Борьба, так сказать, за качество. Госприемка, блин. Но, по
соглашению сторон, мужьям своих подруг не продает и в долг не дает. Хоть
усрись.
Но одно дело самогонка, другое - водка. Об водке договора не было. Так
что я беру три беленьких и, весь в предвкушении, две отдаю Катьке. Она
говорит: «Квасить-то где собираешься?». Ну, это не вопрос, - к бутылке
да компанию не найти? «Так, - говорит Катька, - пойдем ко мне». Ее
интерес понятен - уберечь подругиного мужика от дурной компании. Там
ведь как - только начни, - и понеслась! Ну а мне чего, какая разница,
где? Так уж лучше в тепле да под закуску.
Сели у нее на кухне. По одной, по второй, «мне поменьше», трали-вали,
попугай, сука, орет, в общем, все зашибись. И вдруг звонок. Я как жопой
чувствую - моя меня ищет. «Кать, - говорю, куда бы мне сховаться? » «А
вон, - говорит, в шкаф залезь». Шкаф у нее в прихожей здоровый и
практически пустой. Я туда - прыг. Так и есть - моя нарисовалась.
«Привет, Кать! Моего пиздюка не видела? » «Не-е-ет! » «Послала гада за
хлебом - три часа нет! » Ну и пиздовала бы дальше искать, - нет, прется
на кухню. «Ой, у тебя занавески новые, ой, то, ой, се…» Короче, две бабы
у колодца. Трепушки.
А мне чего? Сижу в шкапе - обстановку на ощупь изучаю. Стекло какое-то
под рукой. Ну-ка, ну-ка, а что в стекле? Так и есть - Катькина
самогонка, на продажу приготовленная. Поближе к входной двери, чтоб на
глазах у всяких-разных клиентов по квартире не лазить. Тихонечко
пробочку зубами - чпок! Глоточек - бульк! Забо-о-ористая, падла! Знал бы
- закусить чего со стола прихватил. Да ла-а-адно! Закуска градус крадет.
Еще глоточек - буль-буль!!! Хорошо-о-о!!!
Вот так сидел, сидел, по чуть-чуть, по глоточку, а потом раз! - и не
помню. Закемарил, видно. Моя-то говорит, посидела она с Катькой часик,
стала собираться. Одевает сапоги в прихожей: «Пойду домой. Этот
ебарь-перехватчик поди опять к какой-нибудь прошмандовке забурился. » И
в этот момент дверка шкафа со скрипом распахивается и со словами «А вот
хуй ты угадала! » на коврик выпадает Саня. И продолжает топить на массу.
Синяк? А при чем здесь синяк? А, ты думаешь мне его моя подставила? Дык
ты тоже хуй угадал. Это Катька в мою Нинку, за то что та ее шлюхой
назвала, цветочным горшком кинула. Катьке ж обидно, она ж для подруги
старалась, как лучшее хотела. А та: «Шлюха, шлюха! » Вот Катька в нее
горшок и захуярила. Но промахнулась. Я ж говорю - баба добрая, но дура.

Ракетчик

Работал в свое время (где-то в середине 80-х) на Костромском заводе
автоматических линий славный парень Саня Кочетков. Работал токарем. А
известен в узком кругу коллег был тем, что регулярно притягивал к себе
всяческие неприятности, оборачивающиеся впоследствии казусами. Ну, вот,
например, точил Саня резец. Обычное дело, наждак, искры, «…красота
горячего металла». А тут к нему Вова подходит, зовет в туалет. Не
подумайте чего. Просто туалет на другом конце цеха, а вдвоем, за
компанию, веселее. И не то что бы Сане больно хотелось. Но - мужская
солидарность. Поперлись. Нормальный человек завернул бы к станку и резец
оставил. Но Саня - нет, не такой. Он пилит в сортир, сжимая мозолистой
рукой орудие труда. Раскаленное докрасна. И которое ни в карман не
уберешь, ни оставишь нигде - спиздят мгновенно. Понятно, что за время
транспортировки резец остыл. Но градусов-то 200-250 там всяко
оставалось. А Саня у писсуара лопочет чего-то, резец - в руке, башку
задрал, … Веселый, блин. И, конечно, Санин конец вступает в плотный
контакт с концом резца. Уж сколько там было градусов - неважно, но
нежная мужская субстанция мгновенно покрывается волдырями. Что
скривились, мужики?
Мат-перемат, ор, визг. А Вова прыгает вокруг, суетится: «Саня, ты поссы,
поссы на него! » Идиот. Потом соображает, что ляпнул хуйню, но надо,
надо чем-то другу помочь. «О, масло! Масла надо! » - бежит к ближайшему
станку, хватает масленку и начинает обезумевшему товарищу обильно все
поливать.
Далее. Медчасть на другом конце завода. Впереди Вова, за ним Саня,
прикрываясь картонкой и с мученическим выражением лица. Хозяйство на
стол - бум! Масляные брызги - по всему столу. Медсестра молоденькая,
глаза по пятаку - «Эт-то что!? » «Эт-то, - Вовин указующий перст в
направлении масляного участка - производственная травма! Лечи давай!!! »
Когда на объект было намотано упаковки четыре бинтов и он стал толщиной
с ногу, Вова заорал на и без того обалдевшую девчушку: «Ты че! Ты че
делаешь! Ты дырку оставила!? Как он писать теперь будет? » И все по
новой.
От больничного Саня отказался. Испугался, наверное, диагноза. А мы все с
нетерпением ждали его появления. Нас интересовал вопрос - как жена-то
отреагировала? "А нормально, - сказал появившийся Саня. - Говорит,
зашибись, хоть к мамке наконец съезжу, а то тебя, ебаря, одного
оставлять нельзя."

Ракетчик

«Дикая дивизия»
Раннее утро. Пустая казарма. Рота на занятиях. Все вылизано до блеска.
Пол сверкает. Стекла в окнах прозрачны до невидимости. Дневальный на
тумбочке. Двое других равняют по нитке и без того идеально стоящие
кровати. Дежурный по роте, сержант Шаров, комсорг, кандидат в члены
партии, отличник боевой и политической подготовки и практически дембель
(меньше ста дней до приказа) критически осматривает подведомственные
владения. Все отлично. Но он не успокаивается. Потому что десять минут
назад позвонил командир роты и сообщил, что с проверкой по казармам
движется командир части, полковник Дыбенко. И он сильно не в духе.
Входная дверь распахивается, дневальный командует «Рота! Смирно!!! » и в
казарму вплывает Бубен - огромный, за два метра ростом, за центнер весом
и в отличной спортивной форме. Мрачный и злой. Навстречу ему по взлетке
с докладом катится Шаров. Именно катится, потому как идеально
соответствует фамилии - маленький и круглый.
Бубен движется по казарме, бросая во все стороны гневные взгляды. Слева
сзади - Шаров. Если бы не трагичность обстановки - ну точно Винни с
Пятачком.
Атмосфера в казарме наэлектризована до предела. Комполка бросает с
высоты своего роста последний взгляд-молнию на окружающую
действительность и гром гремит:
- Что, товарищ сержант?! Опустились ниже канализации! Превратили казарму
в свинарник! Хуже!!! В привокзальный сортир! Вот так вы и Родину
защищать будете?! Распиздяи!!!
Шаров, которого уже можно отдавать под трибунал за подрыв
обороноспособности, молчит, тупо смотрит Бубну в район ширинки и ждет
конкретики. Авось пронесет. Придраться-то не к чему. Все в ажуре.
- Развели хлев! По всем углам говно!!!
И тут Шаров неосторожно выдыхает: «Где??? »
- А в пизде!!! , - гремит Бубен, берет сержанта Шарова за шиворот и
легко поднимает на вытянутой руке.
- Это что, хуй, по Вашему, товарищ сержант?!?
И Шаров с высоты, на какую мог забраться, только поставив три табуретки
одна на другую, видит это вопиющее нарушение.
На высоте двух метров от пола, на полке для головных уборов, идущей
вдоль стены, в самом дальнем и темном углу незаметно лежит маленький
скомканный фантик от ириски.

Ракетчик

Еще из жизни «Дикой дивизии»
Дембельский альбом…
…как много в этом звуке.
Кто служил в стратегических или частях со сходным режимом секретности,
сдувая периодически густой слой пыли с дембельского альбома, вспоминает
не только годы службы, но так же процесс изготовления, хранения и
транспортировки этого теперь никому не нужного сокровища, потому как:
а) изготовление и хранение является смертным грехом (встречались шедевры,
где на кальке между фотографиями красиво, черной тушью были нанесены
подлинные схемы ракет, карты местности с указанием расположения части и
ТТД совсекретного оборудования. Не сажали авторов этих сюжетов только
потому, что понимали - не по злому умыслу, а по недомыслию и понту ради.
Но наказывали жестоко и уничтожали все в зародыше.) б) запрет на имение
в личном пользовании любого фотооборудования делал любые фотоматериалы
(даже опостылевшую рожу родного командира) страшным дефицитом.
в) капитальный шмон при увольнении сводил на нет все труды, если не
подсуетиться и не переправить альбом по другим каналам.
Но делали, делали несмотря ни на что, и доставали краски, и грунтовали
листы, и корпели ночи напролет… Эх, эту бы энергию - да в мирных целях.
Вася Меджидов был неудавшимся радиомехаником и очень даже удавшимся
каптерщиком. Кроме своего настоящего имени, которое не мог выговорить
никто, даже он сам, Вася обладал еще рядом достоинств: он мог достать
все что угодно, ревизия у него в каптерке выявляла только излишки, легко
и непринужденно втирался в доверие к нужным людям. Высокомерная завмаг
Любочка, для которой офицеров званием ниже майора не существовало, а
солдаты вообще были пылью у дороги, общалась с Васей с улыбочкой,
шепотом, и исключительно с черного хода. Внешне же Вася был мал, худ,
лицом черен и страшен, и откликался на позывной Чума.
Есть в восточных людях любовь к украшательству и вычурности. Мы долго
не могли понять, зачем Вася заставляет вновь прибывших в часть воинов
при получении обмундирования кроме росписи-закорючки в графе «получено»
писать полностью ФИО «…красыво пыши, понэль? » Много позже выяснилось,
он ищет бойца с женским почерком, чтоб тот ему за малую мзду и клятву
сохранения тайны строчил письма якобы от любимой девушки. Которыми Вася
хвастался перед такими же зэмляками.
Имел Вася и альбом, где прослеживался его доблестный боевой путь
ракетчика и связиста. И поскольку сам Вася был на особом счету, то и
альбом он хранил у себя в каптерке не пряча, на видном месте.
Как-то раз, проводя ревизию в каптерке, командир группы капитан Бобров
от нечего делать стал альбом листать. Дойдя до рубрики «Помним, любим,
ждем!», куда помещаются фотографии близких родственников, любимых,
друзей по гражданке и т.д., Бобров притормозил листание, взгляд его
стал свинцоветь, а кожа на скулах натягиваться. «Это что? » - ткнул он
пальцем в большую фотографию на развороте. «А, ето! » - глянув через
плечо, сказал улыбающийся Вася - «Ето, трщ капытан, мой любимый дэвушка!
Карасывый, да!? » Бобров покраснел, потом побледнел, взял альбом
наперевес (кило 5-8 толстого картона в окладе из фанеры, обшитой
шинельным сукном и с бронзовыми вставками) и двинулся на Васю. «Это
что?!!! » - зарычал капитан. Вася уже заметил разительную перемену в
командире, улыбка начала сползать с его лица, он отступал, но по инерции
повторял: «Ета мой любимый дэвушка». «Ах ты сука чумазая! Гандон ты
ношеный! Я те щас яйца поотрываю! » - и вместе с отборной армейской
бранью на Васю посыпались удары. Васю в свое время били много, часто и
порой, с его точки зрения, беспричинно. Он понимал, что упорол какой-то
косяк, и стоически сносил удары и мат.
На шум в каптерку вошел еще один офицер, старший лейтенант Радченко.
На его немой вопрос и недоумение на лице капитан Бобров экзекуцию
прекратил, оправил форму, пару раз глубоко вздохнул и объяснил:
«Прикинь, Сань, эта обезьяна говорящая вклеила в свой сраный альбом
фотку моей жены и утверждает, что это его лубимый дэвушка! » На
развороте красовалась цветная фотография - хорошенькая девушка в
купальнике на фоне моря. Внизу надпись «Крым» и дата. «Представляешь,
это еще досвадебная фотка!». «Ты где фотографию взял, урод!? » -
обратился он к притихшему в углу Васе. Вопрос был скорее риторическим,
потому что оба офицера, прибегая периодически к Васиным услугам
«доставалы», знали, что Васю можно бить, пытать, но клиентов и
поставщиков он не сдает. Тем и ценен.
Бобров легко выдернул из альбома фотографию. Взгляд на оборотную
сторону фото вызвал в нем очередной приступ гнева и новую серию пиздюлей
для Васи. На обороте красивым женским почерком было выведено: «Васечке
от горячо любящей Оли! Люби меня как я тебя! » и еще какая-то лабуда в
стихах.
Васины яйца спасло только то, что при дальнейшем рассмотрении в альбоме
обнаружилась еще дюжина фотографий жен младшего, среднего и старшего
офицерского состава с аналогичными подписями.

Ракетчик

Фирма, в которой я одно время трудился, занимала двухэтажное
административное здание, где тем не менее присутствовал лифт, выходивший
на втором этаже к директорскому кабинету. Причем лифт не абы какой, а
импортный, фирменный, навороченный, с зеркалами, сенсорными кнопочками
непонятного и понятного назначения и т. д. Пользовались лифтом все, кому
было в лом преодолеть два лестничных пролета.
Однажды среди дня вслед за мной в лифт вошел наш генеральный, он же
хозяин конторы, мужичок невысокого роста, но очень крепкий, поперек себя
шире, здоровяк такой. После обычных раскланиваний он нажимает кнопку
второго этажа, но лифт не движется и дверь не закрывается.
«Хм» - сказал шеф и слегка попинал створки лифта ногой.
«Хрен! » - сказал лифт и никуда не поехал.
«Так! » - сказал шеф и наклонившись почитал различные надписи на сильно
иностранном языке, после чего с умным видом потыкал во все подряд
кнопки.
Лифт отреагировал миганием каких-то лампочек, но не поехал. А по
выражению лица генерального я понял, что начальнику АХО сегодня здорово
понадобятся все его запасы мыла.
«Еп! » - сказал шеф и сделал неожиданное. Ногой хорошо поставленным
футбольным ударом со всей дури саданул по створке так, что закачалась
кабина, а немаленький кулак впечатал в панель управления без желания
попасть по какой-то определенной кнопке.
«Бз-з-зынь! » сказал лифт и неожиданно пришел в движение.
Шеф надел на себя свое обычное выражение лица и удовлетворенно произнес:
«Вот так мы ОДНОЙ СИЛОЙ МЫСЛИ победили эту блядскую технику! »

Ракетчик

Армейская история из жизни «Дикой дивизии».
В продолжение от 10 января.
Не знаю как где, а у нас на узле связи острую зубную боль лечили
следующим садистским, но безотказным способом. Поначалу, когда боль еще
можно терпеть, бедный боец, знакомый с нижеописанным методом только из
уст товарищей и слабо в него верящий, всячески старается избежать
экзекуции. Но зубная боль есть зубная боль и вариантов спасения от нее
не так уж много ночью в тайге. Когда она достигает степени «хоть
вешайся», солдат с покорностью овцы идет в распростертые объятия
сочувственно-зверски улыбающихся товарищей. Суть способа следующая (не
запатентовать ли?). Берется полевой телефонный аппарат типа ТАИ-75 или
любой другой подобный (в старых военных фильмах командир обычно крутит
ручку такого телефона и просит огня), главное, чтобы у него была сбоку
ручка, а внутри - присобаченный к этой ручке генератор переменного тока
вольт этак на 75. Торчащие из недр чуда военной техники два конца
распределяются следующим образом: один вкладывается в холодную, дрожащую
и потную (пот - прекрасный проводник) руку болящего, а другой - к
больному зубу. При этом важно, чтобы оголенный провод не касался
никакой другой здоровой части лица подопытного - губы, щеки, и т. д. -
а то искра пойдет не туда. Затем кто-то из сочувствующих быстро и резко
крутит ручку. Результат не заставляет себя ждать - больной дико орет,
корчится и матерится, но уже через минуту прислушивается к себе и
начинает блаженно улыбаться. Блаженно улыбаются и все присутствующие -
это не их сейчас шарашило. Анестезии хватает часа на 3-5. Эффективность
данного метода я, дилетант и в медицине и в физике, для себя объясняю
следующими принципами: 1. Вымещение более сильной болью. 2. Боль - это
то же электричество, которое нервные окончания посылают в мозг по
нервным проводам. И вот если по этим проводам неслабо долбануть, где-то
что-то должно перегореть - или в мозгу, или в проводах, или в самом
зубу.
А вот еще один нестандартный способ применения телефонного аппарата
ТАИ-75. Оголенные концы проводов аккуратно прикладываются к оголенным же
участкам тела крепко спящего на боевом посту воина. Эффект зависит от
крепости сна, нервов и позы спящего, по силе не уступает лечению зубов,
но в отличие от оного каждый раз приводит к разным последствиям. Бывало,
что страдали уши, челюсти, головы и телефонные аппараты самих
«будильников». Поэтому баловались такой побудкой нечасто и
преимущественно деды в отношении молодняка.
Один раз данный способ побудки применил прапорщик Гайдуков в отношении
рядового Харламповича. Но по незнанию технологии и должностному
отсутствию мозгов потерпел полное фиаско. Дело было так…
Рядовой Харлампович, трусоватый, неумный, хитрый и здоровый (196 см, две
пайки - кто знает) хохол был разжалован из телефонистов за распиздяйство
и нес боевое дежурство дневальным по командному пункту. Т.е. топил на
массу в уголке на табуретке. И спал бы себе на фуй никому не нужный,
если б не храпел. А храпели эти 196 см так, что радисты через четыре
стены от него переставали слышать в наушниках эфир. В РВСН могут
простить любое раздолбайство, кроме подрыва боеготовности. Поэтому КДС
майор Шум (все фамилии подлинные, читайте, отцы-командиры) вызвал
прапорщика Гайдукова, про которого сам же пел свою любимую частушку:
Я иду на тот конец -
Гайдуков ебет овец.
Я иду с того конца -
Гайдука ебет овца.
и сказал следующее: «Или он заглохнет, или …. ». Обещал Шум всегда
много, щедро и очень понятно. Гайдуков, про тупость и беспросветную
наивность которого ходили легенды даже в родной части, предпринял
сначала дистанционные, а потом и мануальные попытки разбудить спящего,
которые привели только к тому, что на вдохе Харлампович издавал все тот
же храп, а на выдохе - жуткий мат. И тогда в голову прапорщика как в
пустой ангар вошла мысль о ТАИ-75, поотражалась от стенок и там, внутре,
осталась. Он взял аппарат, зеленого (в буквальном и переносном смысле)
бойца в помощники и двинул претворять вышеописанную процедуру. Далее.
Приложили - крутанули - ноль. Приложили - крутанули - Харлампович
отмахнулся во сне как от комара. Приложили - крутят, крутят - хуй. Все
было проделано правильно за исключением того, что провода прикладывались
к руке очень близко один от другого, сводя воздействие на нет (именно
это, если не ошибаюсь, называется шаговым напряжением). В это время
спящий открывает один глаз и орет Гайдукову: «Охуел, щегол!?!», потом
понимает, что перед ним целый прапор, вскакивает, вытягивается,
докладывает: «За время моего деж….! ». Какое в зизду дежурство? Но
прапор, застигнутый за нехорошим занятием, вместо капитального разъеба
тоже начинает мяться и бормотать. В процессе взаимного бормотания
выясняется что, «…телефон сломался? » «…да вот чего-то вызов не идет, а
ты ж у нас телефонист» «…ща починим, трщ прпрщ, нема базару» и т.д.
Затем Харлампович повертел аппарат в руках, послюнявил концы проводов,
сказал: «Ага!», «Умгу!!», «Ну вот!!! » и предложил Гайдукову для
проверки подержать концы проводов. Тот с удовольствием, любопытством
(«…чего ж нэ робыло-то?.. ») и качественно зажал концы. Далее надеюсь
понятно? Харлампович крутил ручку аппарата азартно и со всей дури орал:
«Работает?! » «Или нет?! » «А??!! » до тех пор, пока кто-то не догадался
ногой выбить у него телефон. Гайдукова откачивали. Врач сказал: «Хорошо
что трезвый. Был бы поддамши (обычное состояние многих прапорщиков) -
пиздец. »
Зеленого солдата мы у Харламповича отбили. Он-то здесь при чем,
правильно?

Ракетчик

Армейская история из жизни «Дикой дивизии».
Служил я в начале 80-х на Урале, в РВСН, на узле связи. Дивизия наша в
родственных кругах носила совершенно нехарактерное для данных родов
войск название «Дикая дивизия». И вовсе не потому, что большинство
верхнего командного состава носили звериные фамилии - Волков, Зверев,
Зайцев, Козин, Козловский, и т.д. А потому, что фамилия комдива была -
правильно, Дикий. И нрав его фамилии соответствовал. А уж подчиненные
тянулись за командиром.
Часть наша, как и положено, располагалась в глухой нетронутой тайге и
носила бытовое название «пятая площадка». Обычный ракетный полк со всеми
атрибутами - БД, КДС, паттерны, сетка П-100, кроны, монолиты, замполит -
придурок, начсвязи - незнайка в стране чудес и т.д. Автор в период
описываемых событий нес боевое дежурство на узле связи в должности
радиомеханика. А на коммутатор заступил Юра Звягин. Какая задача у
коммутаторщика? - соединять абонентов по их желанию. Кроме того он может
(и должен периодически) разговоры прослушивать, а при желании и вывести
на динамик, что б курящим рядом и сдыхающим от безделья приятелям было
лучше слышно. И вот как-то ночью раздается вызов: зам по тылу дивизии
генерал-майор Козловский срочно требует соединить его с зам по тылу
части подполковником Козиным. Звонки генералов по открытой связи в часть
- явление не частое, поэтому у всей нашей честной компании уши растут в
сторону динамика, а Юру бьют по рукам, чтоб не дай бог не отключил
прослушивание.
В ходе беседы двух командиров выясняется, что на днях по частям дивизии
поедет комиссия из штаба армии с проверкой состояния именно тылов. После
ряда ЦУ, вопросов о состоянии бани и офицерской столовой и
доброжелательных просьб о наведении должного порядка (…если, бля, у
тебя, еб т м, хоть одна муха, в Бога душу, на комиссию сядет, я тебя, в
рот, и маму, и папу…), генерал задает роковой вопрос о состоянии
подсобного хозяйства.
Надо сказать, что наш доблестный полк, как и всякая уважающая себя
часть, имел подсобное хозяйство при хозвзводе. Основным достоинством,
головной болью и предметом издевательств хозвзвода были так называемые
«скаковые свиньи Козина». Грязные, поджарые, как гончие собаки, вечно
голодные, они, частенько, сбежав от пьяных свинарей, носились по части и
окрестной тайге с диким визгом и на запредельных скоростях. В поисках
жратвы они делали немыслимые марш-броски за 25 км до соседней площадки,
где их ловили тамошние бойцы и подкормив из жалости возвращали в родные
пенаты за два огнетушителя браги. По закону подлости накануне
описываемых событий весь этот безумный эскадрон свиней летучих чем-то
обожрался в тайге и издох большинством поголовья.
Именно эту грустную историю о павших свиньях и одной оставшейся в живых
свиноматке и выдал Козин генералу на его вопрос о состоянии подсобного
хозяйства. На что последовала не очень длинная пауза и генерал вызверил
следующую реплику:
- Козин, сука, ты мне хоть всем хозвзводом свиноматку еби, но что б к
утру поросята были!!! Понял, майор?!
- Так точно!!! - испуганно ответил пока еще подполковник и работа
закипела. В том смысле, что начались звонки на другие площадки с
просьбой о взаимопомощи и разработка совместных планов отражения
вражеской атаки комиссии. Это одна из причин непобедимости русской армии
- несмотря на всеобщее распиздяйство в самый последний и критический
момент мобилизоваться и найти безумное и единственно верное решение.
Результатом этого ночного «совета в Филях» стал бортовой ЗИЛ,
загруженный отборной скотиной, собранной со всех площадок. ЗИЛ следовал
километрах в пяти за машиной комиссии, и пока в очередной части
проверяющих ублажали баней, обедом и т.д., скот сгружался на хоздворе.
В результате чего двор приобретал вид лучших образцово-показательных
хозяйств советской эпохи. Обратил ли кто из комиссии отполированным
халявным коньячком взглядом внимание на тот факт, что скотинка на всех
площадках подобралась как под копирку - тайна. Может сработала привычная
замыленность армейского взгляда принципом всеобщего единообразия. А если
кто и обратил - не отрыгивать же дармовое и не по армейски богатое меню?
Вообщем, все прошло благополучно. Каждый получил положенную ему по
должности порцию благодарностей и пиздюлей. А при посещении нашей части
генерал Козловский, ласково глядя на снующих в неимоверном количестве
(и, между нами, затраханных бесконечными переездами) свинок, похлопав
Козина по пока еще двум звездочкам на погоне, изрек риторическую фразу,
истинный смысл которой был понятен им двоим, да еще нам, тем, кто сидел
ночью на коммутаторе:
- Вот видишь, Козин! Могешь, ежли захочешь! Молодца!!! Гигант просто!!!